С.Пахомов. Звездочка и Лев.

Лев Карлович Оккельман 45 лет назад командовал отдельной авиаэскадрильей № 61 Ижевского аэропорта. Это ему пришлось первым увидеть 25 марта 1961 года в заснеженном поле в Пермской области собаку-«космонавта» Звездочку, которая проторила дорогу Юрию Гагарину.

Лев Карлович сегодня все так же живет в Ижевске. В свои 84 года он по-прежнему строен, подтянут и доброжелателен. Интервью с летчиком Оккельманом взял и записал Сергей Пахомов, которому принадлежит идея установки памятника Звездочке на бывшей взлетной полосе Ижевского аэропорта, ныне улице Молодежной.

- Лев Карлович, когда Вы узнали о запуске космического корабля со Звездочкой на борту?

- Утром в день старта, 25-го марта. За два дня до этого к нам прилетели москвичи на самолете Ли-2 и вертолете Ми-4. В то время аэропорт и эскадрилья подчинялись различным ведомствам. Поэтому о цели их работы я не знал. Думал, какая-то проверка.

- А что произошло утром?

- С утра была нелетная погода. Низкая облачность, туман. Начальник аэропорта пригласил меня к себе в кабинет и там представил командиру поисково-спасательного отряда. Еще там был их врач и кто-то из конструкторов. Мне объяснили, что в 10 утра произойдет старт ракеты, которая совершит виток вокруг Земли и приземлится в заданном районе. Отряд должен встретить «шарик», но в такую погоду ни самолет, ни вертолет лететь не могут. Я ответил, что приказать лететь своим пилотам я не могу, - это было бы нарушением должностной инструкции. Но сам лететь готов, уверен, что справлюсь. У меня одного был допуск летать в любых погодных условиях, днем и ночью, заходить на посадку по приборам и выбирать место посадки с воздуха.

- Неужели московские летчики были ниже классом?

- Их самолет Ли-2 довольно громоздкий и, действительно, вряд ли мог взлететь, а вертолетчики, наверное, могли опасаться того, что совсем не знали нашу территорию. А я к тому времени уже три года как ее вдоль и поперек облетал.

- Когда Вам сообщили про собаку?

- Сразу и сообщили. Московский доктор Газенко объяснил, как она там закреплена, что нужно проверить. Сказал, что зовут Звёздочкой.

- Кто с Вами полетел?

- Я летел на маленьком Як-12, поэтому со мной были только два сотрудника из КГБ. Один из Москвы, второй наш.

- Вы сразу знали, куда лететь?

- Нет. Мне определили коридор, в котором я должен был курсировать, в районе границы с Пермской областью – между Сарапулом и нынешним Чайковским. Тогда плотину через Каму там только строили. Взлетели мы задолго до старта самой ракеты, так что за несколько часов я выработал все топливо и был вынужден приземлиться на дозаправку в Башкирии, в Янауле, на аэродроме местных воздушных линий. Талонов на бензин у меня не было, и на карте я написал номер требования, которое так и не оплатил, но об этом позже. Всего было три поисковых отряда: в Куйбышеве, в Ижевске, в Перми. С аэродрома Куйбышева (нынешней Самары) взлетел Ил-14 с летающей лабораторией на борту. Он барражировал вверху над облаками на большой высоте. С него-то и должны были зафиксировать вхождение спускаемого аппарата в атмосферу и передать мне по рации предполагаемые координаты приземления. А я в это время «ползал на брюхе» под облаками. Облачность была не выше 50 метров. У Камы западный берег высокий, а с этой стороны сплошные леса. Видимость на пределе. Думал, как же его искать-то, если сюда приземлится?

- Вы знали, что происходит вверху?

- Конечно, связь с Ил-14 была постоянной. Вначале, оставаясь в зоне, я просто уходил от погоды. Потом стал курсировать туда-сюда вдоль «коридора». Вдруг слышу, с Ил-14 сообщают: «объект вышел из-за горизонта, сработал тормозной двигатель». После этого меня буквально «вели». Оператор в лаборатории на экране локатора видел две точки: объект и меня. Других самолетов в воздухе не было, и погода не летная и зона закрыта, все полеты запрещены. Я опережать начал, - «Вы обгоняете, вернитесь. Подверните на 10 градусов влево». Смотрю: внизу уже Чумна. А там бугор. И тут мне говорят: «Корабль перед вами». Перелетаю бугор, лес кончается, открывается поле. Там шарик и приземлился.

- Вы сразу его увидели?

- Видимость была плохая, но оператор меня точно вывел на него. К тому же шарик был повернут ко мне нижней, черной стороной. Парашюта не было видно. Это потом их стали делать оранжевыми. А тогда белый парашют на снегу заметить было невозможно. Когда я приземлился, то первым делом очертил на снегу палкой контуры лежащего парашюта, такое было задание: чтобы потом можно было восстановить обстоятельства посадки. Видно было, что после касания земли шарик еще протащило по полю, пока он не уперся отверстием люка в край дороги. Это была проселочная дорога из Чумны в Каршу. Тогда как делали: осенью выпадет снег, вдоль дороги ставили вешки. И все ездили вдоль этих вешек. За зиму снег на дороге утрамбовывался. Весной, когда в поле снег начинал подтаивать, дорога оставалась выше. Вот за этот выступ шарик и зацепился. Как раз посередине поля. Я сел вдоль дороги и подрулил прямо к шарику.

- Чем занялась ваша группа после приземления?

- Товарищи из органов сразу отправились в Каршу налаживать связь. В Чумну идти было ближе, но там была река, и поверх льда уже стояла вода. А я пошел к шарику. Вокруг него был рассыпан специальный порошок. Так он был прозрачным, но стоило ему попасть в воду, как он начинал блестеть. Этим порошком потом все, кто был возле шарика, перепачкали ноги. Меня предупредили, что порошок предназначен для облегчения поисков на случай падения шарика в воду.

- Если люк оказался внизу, то собачка была вверх ногами?

- Нет, контейнер с собачкой был наклонен градусов на 30. Он был из плексигласа, прозрачный. Я залез внутрь. Собачка была жива. Она была закреплена, но могла сидеть и лежать. Увидев меня, затявкала. Все было в порядке. Надо было доложить об этом. Рация у меня была, но коротковолновая. Для связи необходима прямая видимость, а мы находились в низине. Я вылез, закрыл парашютом отверстие люка (метель была), завел мотор и взлетел. Сверху передаю сообщение в Ижевский аэропорт и на Ил-14: «Корабль в порядке, собачка жива. Принимаю меры для их сохранности». Погода не улучшалась, было принято решение, что я переночую рядом с шариком, а поисково-спасательный отряд подготовит эвакуацию. С Ил-14 хотели сбросить десант. Но уже темнело, дул сильный ветер. Поэтому выброску десанта отложили до утра. Снова приземлился к аппарату. Собачка совсем освоилась, ласковая такая. Но я понял, что она хочет пить. Еда-то у нее была, тубы там какие-то, а вот воды не было. Тогда я зачерпнул пригоршню снега и поднес ей, - она весь снег слизала.

- Неужели никто не приходил из сел, там ведь рядом?

- Конечно, приходили. Из Чумны. Они мне и рассказали, что севернее повис на дереве манекен, зацепившись парашютом. Ведь как происходил спуск первых космических кораблей? Когда в космосе на орбите включался тормозной двигатель, корабль начинал тормозить и входил в атмосферу. При этом нижняя часть шарика от трения о воздух буквально горела и обугливалась. В это время шарик летел в огненной оболочке и связи с ним не было. На высоте 7 километров двигатель прекращал работу и отстреливался. В нашем случае это произошло над Сарапулом. Летом охотники нашли его в лесу. Далее шарик спускался на парашюте. На высоте 800 метров отстреливалась крышка люка и срабатывала катапульта. Космонавт в кресле вылетал из корабля и приземлялся автономно на парашюте. Вот почему манекен, как самый легкий, улетел дальше корабля. Кресло нашли в Чумне. А крышку люка москвичи тогда так и не нашли. Видимо, кто-то из местных прибрал. Позднее ее подбросили в сельсовет. Теперь она в местном музее. Но тогда у меня был приказ никого близко не подпускать. Спускаемый аппарат был заминирован. А что делать - секретность! Мне потом объяснили, что в случае нештатной ситуации корабль должен был самоуничтожиться.

- С собачкой?

- Я думаю, не только собачки так рисковали, но и люди…

- Вы собачку не выпустили?

- Нет. В Ижевске доктор мне разъяснил, как это в случае чего сделать. Но что получилось: из Карши вернулись мои пассажиры. Там их никто ночевать не пустил. Жили в Карше староверы и боялись чужаков. Единственное, что им удалось, позвонили из конюшни на краю села. Но к тому времени я уже передал сообщение. Они мне даже поесть ничего не принесли. И сразу же ушли в Чумну. Больше я их не видел, хотя я им даже в кабине самолета чехлы постелил. Остались мы вдвоем со Звездочкой. Всю ночь мне пришлось периодически запускать двигатель для прогрева, чтобы в случае необходимости быть готовым к экстренному взлету. Так что я рисковать не стал, не выпустил ее. Да ей там, в шарике, было удобно. Мы с ней всю ночь общались.

- Вы ночевали внутри спускаемого аппарата?

- Да.

- Как же Вы там при вашем росте поместились? Ведь первых космонавтов специально отбирали невысоких!

- Так кресла-то там не было! Вот на направляющих катапульты я и расположился. Конечно, очень неудобно было и холодно. К тому же сыро, я весь промок.

- Выходит, Вы – первый человек, который ночевал в «космическом доме»?

- Может быть и так (смеется).

- Вам было 40 лет, за плечами война. И вот вы один, если не считать Звездочку, ночуете на месте космонавта. Вы ведь не могли не понимать, что готовится запуск человека в космос. Не хотелось стать космонавтом?

- Ночь была, конечно, необычной. Корабль-то продолжал работать! Он подавал позывные, что-то пощелкивало, потрескивало. Я смотрел на пульт управления. У нас в самолетах что? Компас, уровень горизонта. А здесь вращающийся глобус. Вся страна ждала, когда полетит человек в космос. Это был пик интереса к космосу. Но относительно себя я не строил иллюзий. К тому времени у меня начались проблемы со здоровьем, мне не долго оставалось летать.

- Как развивались события на следующий день?

- Утром на рассвете высадился десант. Первым ко мне подошел майор. Я доложил обстановку. Десантники отключили корабль. Подготовили площадку для приема вертолета - выровняли снег, расставили вешки. К обеду погода улучшилась, прилетел московский вертолет Ми-4 и санитарное звено моей эскадрильи на двух самолетах Як-12. Минер разминировал спускаемый аппарат и подорвал заряд в ближайшем лесу. Врач достал Звездочку. Она была в жилетке, к которой прикреплялись разные провода. Все разъединили и сунули собачонку мне за пазуху. Но я так устал и промок, что отдал ее пилоту санзвена Головину, и тот понес показывать ее местным жителям, которые сбежались со всей округи. Собачка маленькая, только мордочкой вертела по сторонам. Все, что могли, из шарика достали и погрузили в самолеты. Сам шарик вертолетом транспортировали в Сайгатку (Чайковский) на железнодорожную платформу. Перед началом поисково-спасательной операции эта платформа стояла в Агрызе, поскольку не ясно было, как будет ближе ее подогнать: через Ижевск и Пермь или через Сарапул. Когда космический корабль приземлился, ее перегнали по ветке, по которой подвозили материалы для строительства плотины в Чайковском. Внешне платформа не отличается от обычного товарного вагона. Для страховки из Перми прилетел второй вертолет. Когда вертолет с шариком завис над платформой, она раскрылась, шарик опустили, она закрылась, и больше его никто не видел. В Ижевске Звездочку поместили в кабинет начальника аэропорта. Там уже ею занимались москвичи. Но целый день все ходили смотреть. Моя жена была начальником метеостанции, ее дверь была напротив. Принесла собачке колбасы. Та с удовольствием поела и уснула прямо на диване. Напутешествовалась. На следующий день поисково-спасательный отряд со Звездочкой улетел в Москву.

- Вас как-то отметили за эту операцию?

- Нет. Никто ничего не сказал. Даже не было взыскания от начальства за полет в нелетную погоду. Как будто ничего и не было. А товарищи из органов забрали планшет с картой и ветрочет. Вот почему я так и не смог заплатить за бензин, взятый в Янауле. И велели никому ничего не рассказывать. Я и не рассказывал, свое дело сделал, чести летчика не посрамил. - Лев Карлович, Вы давно уже не летаете, да и авиация сейчас совсем другая. По небу не скучаете?

- Ну, конечно же. Так бы взлетел, посмотрел все кругом…Тянет.